Из истории экономических связей и дружбы чечено-ингушского народа с великим русским народом (11)

Умалат Лаудаев — выходец из зажиточной семьи, предки которой имели «родовые» земли. Родился он в 1825 году (дата рождения неточная) в родовом ауле Ногай-Мирза-Юрт, основанном его прадедом Ногай-Мирзой (ЦГА Чечено-Ингушской АССР, ф. 149, д. 8, лл. 21—22; ф. 125. д. 1, л. 47.). По преданию, У. Лаудаев мальчиком обучался в станичной школе для казачьих детей. Как способный ученик, а также и потому, что семья Лаудаевых была на хорошем счету у царских чиновников, 12-летний Умалат был отправлен в Петербургский 2-й кадетский корпус. Кадетский корпус николаевского времени — это казарма, муштра и унижение человеческого достоинства. «Жизнь кадета, — писал современник, — уподоблялась автомату, действовавшему по барабану»(М. Я. Ольшевский. Первый кадетский корпус в 1826— 1833 гг. «Русская старина», январь, 1886, стр. 72.).

Помимо общеобразовательных предметов, игравших доминирующую роль, в кадетском корпусе изучали и другие. По-видимому, там Лаудаев познакомился со всеобщей историей и историей России. Там же он многое узнал о Кавказе, о своей родине.

Живя в Петербурге, будущий историк и этнограф приобщался к передовой русской культуре. После окончания кадетского корпуса Лаудаев отправился на Кавказ, а в 1844 году получил первый офицерский чин. В год издания работы «Чеченское племя» (1872) автор был в чине ротмистра. После отставки Лаудаев вел жизнь уединенную и умер в 90-х годах прошлого века.

Умалату Лаудаеву принадлежит единственная работа «Чеченское племя» (Сборник сведений о кавказских горцах, вып. VI. Тифлис, 1872.). Он первый, по существу, открыл Чечено-Ингушетию для широкого круга читателей. Несмотря на то, что его статья сравнительно небольшая по своим размерам, она является крупным вкладом в историографию Кавказа. Патриот своей родины и любящий свой народ У. Лаудаев написал его историю с прогрессивных для того времени позиций. В предисловии к своей статье он пишет: «Из чеченцев я первый пишу на русском языке о моей родине, еще так мало известной».

Все кавказоведы, изучающие историю Чечено-Ингушетии, до сих пор широко пользуются его замечательным трудом.

<img src= Более известна биография и деятельность замечательного ингушского этнографа Чаха Эльмурзаевича Ахриева. Чах Ахриев (1850—1914) в детстве испытал все прелести аманата-заложника, жившего на положении заключенного в городе Владикавказе. Затем он учился в Ставропольской гимназии и впоследствии окончил Нежинский лицей. Чах Ахриев являлся одним из первых представителей чечено-ингушского народа, кто в тяжелых условиях царского самодержавия смог получить высшее образование.

Он первый из ингушей глубоко и плодотворно занимался прошлым и настоящим своего народа. Его перу принадлежат многочисленные работы, в свое время напечатанные главным образом в «Терских ведомостях» («Экономический и домашний быт жителей горского участка Ингушевского округа», «Несколько слов о героях в ингушевских сказаниях», «Ингушевские праздники», «Из чеченских сказаний», «О характере ингушей», «Об ингушевских женщинах», «Этнографический очерк ингушского народа с приложением его сказок и преданий» и др.). Работы Чаха Ахриева не потеряли своей ценности и в настоящее время.

Среди чечено-ингушского народа были люди, которые под влиянием революционно-демократического движения в стране становились на путь борьбы с существующим строем. К таким людям принадлежал ингуш Адель-Гирей Долгиев (1845—1903). После окончания Ставропольской гимназии в 1868 году он поступил в Петербургский университет, где примкнул к кружку, созданному С. Г. Нечаевым. Но недолго Адель-Гирей обучался в университете. Уже через год за участие в студенческом революционном движении он был арестован и заключен в Петропавловскую крепость. По распоряжению властей Долгиев был выслан из Петербурга на родину. В 1873 году Долгиев снова поступает в Петербургскую медико-хирургическую академию. Но и там он активно включается в революционную борьбу, за что вторично высылается в Терскую область.

Желая счастья своему народу, Долгиев в 1873 году становится учителем Назрановской горской школы. Он знал отсталость своего народа и желал его просвещения, понимал тяготение своего народа к свету и грамотности.

С большой любовью Долгиев отзывался об ингушских детях, которые стремились получить хотя бы начальное образование. «Нам приходилось слышать, — писал он, — от некоторых развитых туземцев не совсем благоприятные отзывы вообще о школах, устраиваемых исключительно для горцев… Мы не беремся судить… Но будучи несколько месяцев учителем в одной из них, именно Назрановской, считаем не лишним привести здесь свои наблюдения…

Многие мальчики приходят заниматься из аулов, находящихся от школы на расстоянии нескольких верст. Один же мальчик целый год аккуратно, каждый день, невзирая ни на какую погоду, приходил в класс, делая около 10 верст» («Терские ведомости», 1873, № 79.).

Царские чиновники в деятельности Долгиева увидели крамолу и запретили ему проживать в Терской области. Он вынужден был покинуть свой народ и уехать в Закавказье. В Тифлисе, где работал в железнодорожной библиотеке, Долгиев не забывал своего народа. Он страстно любил свой народ и желал большой дружбы с великим русским народом.

Заметный след в общественной жизни Чечено-Ингушетии оставил просветитель своего народа Таштемир Эльдерханов. Т. Эльдерханов родился в 1870 году в крестьянской семье селения Гехи теперешнего Урус-Мартановского района. Семилетнего мальчика отец отдал в арабскую школу. Однако школа, где господствовали средневековая схоластика и чужой язык, не удовлетворяла пытливого мальчика, и он вскоре поступил в Грозненскую горскую школу. Как в горской школе, так позже и во Владикавказском ремесленном училище он изучает произведения классиков русской литературы, знакомится с историей прошлого русского и своего народов.

Тяга к знаниям и желание просвещения своего народа приводят Т. Эльдерханова в Тифлисский учительский институт. С 1889 по 1893 год он успешно учится в этом институте. За время учебы изучает историю, этнографию, собирает песни, легенды и сказки своего народа. В 1893 году его назначают учителем-надзирателем горских школ города Майкопа, а с 1898 года учителем Грозненской горской школы. Будучи членом Государственной думы, он выступает против царского произвола и колониальной политики. После роспуска второй Государственной думы Т. Эльдерханов возвратился в Грозный, но в результате притеснений вынужден был переехать в Баку, где учительствовал до 1917 года. В годы гражданской войны вел борьбу за установление Советской власти в Чечено-Ингушетии, после войны принимал участие в строительстве социализма на Северном Кавказе. Умер коммунистом в 1934 году. Его перу принадлежит ряд статей, а также чеченский букварь, изданный в 1908 году.

Выдающимся сыном чеченского народа является Асланбек Шерипов, пламенный революционер, бесстрашный борец за народное счастье, беззаветно преданный делу Коммунистической партии. Асланбек Джемалдинович родился в 1897 году в горном чеченском селении Сержень-Юрт в семье чеченца-офицера. Воспитываясь в культурной семье, он рано научился читать и писать по-русски. В 1909 году он поступил в Полтавский кадетский корпус, где изучал историю, географию, русский и иностранные языки. В 1915 году Асланбек Шерипов переводится в 5-й класс Грозненского реального училища, после окончания которого можно было поступить в высшую школу.

На формирование прогрессивных взглядов А. Шерипова влияла русская художественная литература, а его любимыми писателями были М. Ю. Лермонтов и А. М. Горький. Но мировоззрение Шерипова складывалось под влиянием реальной жизни и той среды, где он находился. Асланбек Шерипов учился в крупном промышленном центре Северного Кавказа, где с каждым днем нарастали бурные революционные события. Он хорошо знал тяжелые условия труда рабочих, особенно горькую жизнь крестьянина-горца.

После окончания Грозненского реального училища в 1917 году Шерипов «сразу же начал свою общественную деятельность, пройдя за два года путь от наивного националиста-революционера до коммуниста» (Е. П. Киреев. Бесстрашный борец за победу революции (вступительная статья к сборнику Асланбека Шерипова «Статьи и речи»). Грозный, 1961, стр. 8.).

На формирование взглядов А. Шерипова сильное воздействие оказала Октябрьская революция, после которой «он развернулся во весь свой рост и по праву стал вождем чеченской бедноты» (Там же, стр. 10.).

Соратник С. М. Кирова и С. Орджоникидзе А. Шерипов проявляет кипучую деятельность по сближению трудящихся горцев с русскими рабочими и крестьянами в борьбе против контрреволюции. В 1919 году он стал членом Коммунистической партии. Организатор борьбы с контрреволюцией в Чечено-Ингушетии А. Шерипов 11 сентября 1919 года в бою с белогвардейцами под Воздвиженской был смертельно ранен и вскоре умер. В борьбе с врагами «смертью храбрых погиб вождь чеченской бедноты, легендарный герой гражданской войны коммунист Асланбек Шерипов, отдавший служению народа весь свой большой и оригинальный ум, все свои силы и молодую жизнь»(Там же, стр. 31.).

И если русский народ и его прогрессивные представители отдавали кавказскому, в том числе и чечено-ингушскому, народу все лучшее, что они имели, то и кавказцы отвечали взаимностью.

Чеченский народ дал России выдающегося художника академика П.3. Захарова, который в первой половине XIX века обогатил своими полотнами русскую живопись. Петр Захарович Захаров запечатлел для будущих поколений дорогие образы М. Ю. Лермонтова, Т. Н. Грановского и других (Н. Ш. Шаванянц. Захаров Петр Захарович. Известия Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы, т. II, вып. 1. Грозный, 1959.).

Вопреки реакционерам, прославлявшим захватническую политику царизма и провозглашавшим шовинистическое отношение к горцам, вопреки проповедям мусульманского духовенства, разжигавшего ненависть к русским, между казаками и даже прогрессивными русскими офицерами и чеченцами исстари повелся обычай куначества. Писатель казачества и горцев А. П. Кулебякин в своем рассказе «Кунаки» писал, что казаки и чеченцы гордились своей дружбой и передавали ее детям как священный завет от поколения к поколению. В основу рассказа автор положил действительный случай, происшедший в 1846 году (А. П. Кулебякин упоминает Н. И. Пирогова, который был в нашем краев 1847 году, а события, о которых говорит автор, происходили в 1846 году. См.: «Кавказский сборник», т. IX. Тифлис, 1885, стр. 471—474.).

Молодому казаку Власу Фролову из станицы Черв- ленной во избежание «антонового» огня и смерти врачи грозненского военного госпиталя решили отрезать ногу.

У Фроловых были кунаки-чеченцы Эрисхановы, куначество которых обоюдно переходило из рода в род. Узнав о тяжелом положении Власа Фролова, кунак Эрисхан немедленно покинул свое селение Брагуны и тотчас же отправился в крепость Грозную. К больному он приходил каждое утро и вечер и «плакал, когда Влас описывал ему свои ощущения, угадывал по ним опасное положение». Эрисхан почти выкрал своего полумертвого друга из госпиталя и отправился с ним в станицу Червленную. Друг Эрисхана, искусный лекарь Юсуф, после многих бессонных ночей не только спас Власа от смерти, но и возвратил его в строй. Когда опасность миновала, отец Власа Ефим отблагодарил своих кунаков, а Эрисхану сказал: «Ты мой верный друг, и я тебя люблю!» Эрисхан крепко пожал руку старому Ефиму и с глубоким чувством ответил: «Спасибо, Ефим! Пусть это слово наши внуки скажут» (А. П. Кулебякин. «Кунаки». Записки Терского общества любителей казачьей старины, 1914, № 2, ст,р. 14.).

Пророческие слова чеченца Эрисхана сбылись — его внуки говорят большое спасибо великому русскому народу, который помог расцвету социалистической Чечено-Ингушетии.

Куначество не носило одиночного характера. Толстовский дядя Ерошка говорит, что «у меня вся Чечня кунаки были». Кунаки дружбой дорожили, радость и горе вместе делили. Чеченцы посылали своих детей в станицы для обучения русскому языку, в то же время казаки отправляли своих детей к горцам-кунакам для обучения их там чеченскому языку. Вышеупомянутый чеченский этнограф Умалат Лаудаев, прежде чем поехать в Петербургский кадетский корпус, в 20-х годах прошлого века изучал русский язык в одной из станиц гребенских казаков.

Многие гребенские казаки не только находились в дружбе с чеченцами, но роднились с ними. «Живя между чеченцами, — писал Л. Н. Толстой, — казаки роднились с ними и усвоили себе обычаи, образ жизни, нравы горцев». И в другом месте: «Еще до сих пор казацкие роды считаются родством с чеченцами»(Л. Н. Толстой. Собрание сочинений, т. 9. М., изд-во «Правда», 1948, стр. 33.).

Ерошка говорил Оленину: «Вся наша родня чеченская — у кого бабка, у кого тетка чеченка была»(Л. Н. Толстой на Кавказе в записках современников. Подготовка текстов, примечания, вступительная статья Б. С. Виноградова. Труды Чечено-Ингушского научно-исследовательского института истории, языка и литературы, т. III. Грозный. 1961, стр. 87.). Сам Толстой бывал в чеченских аулах, знал многих горцев, дружил с ними. Всем хорошо известна дружба Л. Н. Толстого с жителем Старого Юрта (ныне Толстов-Юрта) молодым чеченцем Садо Мисербиевым, который глубоко любил русского писателя. Великий писатель интересовался чеченским фольклором, горскими народными песнями. На Кавказе им были записаны со слов чеченцев Балы и Садо две девичьи свадебные песни (Там же, стр. 85—86.).

Ингуши также многое переняли от русских, в том числе некоторые сельскохозяйственные орудия, овощные культуры, предметы домашнего обихода и быта. «Ингуши плоскости, — пишет ингушский этнограф Чах Ахриев, — поставлены в лучшее положение тем, что благодаря соседству с русскими земледельцами имеют возможность научиться у них каким-либо улучшениям в домашнем хозяйстве» (Чах Ахриев. Этнографический очерк ингушского народа. «Терские ведомости», 1872, № 30.).