Борьба за коллективизацию сельского хозяйства

Колхозное движение в Чечено-Ингушетии в первые годы реконструктивного периода развивалось медленно и почти исключительно в форме ТОЗов.

Немногочисленные производственные кооперативы (в конце 1927 года их насчитывалось 43) были слабыми в организационно-хозяйственном отношении и не играли существенной роли в сельскохозяйственном производстве. Колхозы объединяли 0,3% бедняцко-середняцких хозяйств — намного меньше, чем в целом по стране. Но они послужили важным фактором в дальнейшем колхозном строительстве. Товарищества накопили известный опыт коллективного ведения хозяйства и стали опорой для бедноты в борьбе с кулацкой кабалой. Трудящееся крестьянство проявляло все возрастающий интерес к различным видам кооперации.

Исходя из создавшихся объективных экономических условий, руководствуясь ленинским кооперативным планом и учитывая предшествующий опыт, XV съезд ВКП(б), состоявшийся в декабре 1927 года, принял решение о развертывании коллективизации сельского хозяйства.

Необходимость коренного переустройства сельского хозяйства отчетливо проявлялась и в Чечено-Ингушетии. К 1927/28 году возможности мелкотоварного крестьянского производства были в значительной мере исчерпаны. Объем сельскохозяйственной продукции, и особенно ее товарной части, увеличивался все медленнее, не удовлетворяя быстро возраставшие потребности в продовольствии и сырье. Продолжался процесс дробленая крестьянских хозяйств, а это приводило к снижению товарности.

Мелкое крестьянское хозяйство базировалось на примитивной технике и ручном труде. Достаточно сказать, что в 1927 году один плуг приходился в среднем на четыре хозяйства и одна борона — на три хозяйства. В земледелии использовалось около 6 тысяч деревянных плугов (преимущественно в горных районах). Те материально-технические средства, которые в пределах ограниченных возможностей направлялись Советским правительством в аул, не могли быть высокоэффективными в условиях мелкого индивидуального хозяйства. Все более ощутимыми становились противоречия между господствовавшими тогда старыми производственными отношениями и новыми техническими средствами, создаваемыми социалистической промышленностью для сельского хозяйства.

В восстановительный период в аулах и станицах произошли большие социально-экономические изменения, середняк стал цен тральной фигурой, число бедняков по сравнению с дореволюционным временем сократилось примерно в два раза. Однако удельный вес бедняцких хозяйств был несколько выше, чем в русской деревне. То же следует сказать и об удельном весе кулаков, которых вместе с зажиточными крестьянами насчитывалось 9,7%. В Чечено-Ингушетии кулачество пользовалось значительно большим влиянием, а беднота была более зависимой от него, чем в центральных районах страны. Наличие в руках кулаков и зажиточных крестьян значительной части средств производства (свыше 38,5% сельскохозяйственных орудий, 36% рабочего скота) служило экономической базой для эксплуатации малоимущих.

Только коренное, социалистическое преобразование сельского хозяйства могло ликвидировать эксплуататорские отношения в деревне, их источники и последствия.

На основе исторических решений XV съезда партии повсюду началась большая работа по созданию необходимых условий для массовой коллективизации сельского хозяйства.

В Чечено-Ингушетии основное внимание было обращено на укрепление сельских партийных организаций и местных Советов, упрочение производственной смычки между городом и деревней, на преодоление пережитков патриархально-феодальных отношений и ослабление влияния кулачества, на развитие сельскохозяйственной кооперации и первых колхозов.

Важным документом, повысившим роль местных партийных организаций, явилось постановление ЦК ВКП(б) от 7 мая 1928 года «О работе парторганизаций национальных областей Северного Кавказа (Чечня, Кабардино-Балкария, Северная Осетия, Ингушетия, Адыгей-Черкесия и Карачай)».

Борьба за осуществление намеченной программы принесла свои результаты. Если в 1928 году в Чеченской автономной области насчитывалось всего 619 коммунистов, то к началу 1930 года их стало 7020, главным образом за счет включения в состав области города Грозного. В Ингушетии число членов РКП (б) возросло с 603 до 909. Политическая боеспособность ряда парторганизаций повысилась.

Однако многие трудности и недостатки в партийном строительстве еще не были преодолены. Удельный вес коммунистов чеченцев был сравнительно мал, и в числе коммунистов коренной национальности преобладали выходцы из крестьян. Особенно медленно росли парторганизации горной части Чечни. Здесь на 6 округов, где проживало 140 тысяч населения, насчитывалось только 115 членов и кандидатов партии, объединенных в нескольких ячейках. Эти ячейки были сосредоточены в окружных центрах и состояли в основном из работников советского и партийного аппарата. Партийное влияние в большей части аулов обеих областей оставалось слабым: к началу 1930 года имелось всего 90 сельских партячеек, небольших по своему составу — в среднем по 15—17 коммунистов, тогда как населенных пунктов насчитывалось около полутора тысяч. Подавляющее большинство коммунистов имело небольшой партийный стаж (1—3 года), следовательно, не обладало достаточным политическим и организаторским опытом.

На протяжении 1928—1930 годов осуществлялись мероприятия и по укреплению сельсоветов. В результате перевыборов заметно улучшился социальный состав местных органов власти. Так, удельный вес бедняков, батраков и рабочих в сельсоветах Чечни в 1929 году достиг 70%. Коммунисты и комсомольцы составляли около одной четверти депутатов — значительно больше, чем в 1928 году.

Одной из решающих предпосылок массовой коллективизации являлась производственная смычка между городом и деревней. Сущность ее заключалась в том, что крупная социалистическая промышленность вооружала сельское хозяйство _новой, совершенной техникой. На этой основе шло дальнейшее упрочение союза рабочего класса и трудящегося крестьянства, усиливалась руководящая роль рабочего класса в социалистическом переустройстве сельского хозяйства. Снабжение деревни машинами и другими средствами производства способствовало объединению бедняцко-середняцких масс в колхозы.

Трудящиеся Чечено-Ингушетии все сильнее ощущали поддержку со стороны русского и других братских народов. Эта помощь была одним из наиболее ярких проявлений пролетарского интернационализма.

В течение 1928—1930 годов снабжение сельского хозяйства техническими средствами значительно улучшилось. Чечня за это время получила 486 сеялок, 588 сенокосилок, 494 жатки, 317 сортировок и веялок, свыше 6 тысяч плугов. Количество тракторов, занятых в сельском хозяйстве Чечено-Ингушетии, возросло с 94 в 1927 году до 340 в 1930 году. Весной 1930 года начали действовать первые МТС — Шалинская (1-я Чеченская) и Назрановская, а вскоре были организованы еще три (Слепцовская, Кень-Юртовская и Урус-Мартановская).

В районах обслуживания МТС заметно ослаблялась зависимость бедноты от кулачества, возникали новые колхозы, повышалась культура земледелия.

В 1930—1931 годах были организованы первые совхозы, которым принадлежала важная роль в укреплении производственной смычки и в социалистическом переустройстве деревни.

На примере Чечено-Ингушетии ярко видна огромная забота Коммунистической партии об интенсивном развитии экономика ранее отсталых национальных областей и республик. Так, если к концу 1930 года в среднем по СССР один трактор приходился на 580 крестьянских хозяйств и одна МТС — на 25 тысяч хозяйств, то в Чечено-Ингушетии соответственно — на 266 и 18 600 хозяйств.

Хотя развитие некоторых форм производственной смычки в условиях Чечено-Ингушетии протекало сравнительно медленно и содержало специфические противоречия, в целом смычка к 1930 году упрочилась.

Укрепление смычки создавало экономическую базу для наступления на пережитки патриархально-феодальных отношений, которые являлись серьезным препятствием на пути колхозного строительства. Успехи коллективизации в значительной мере зависели от того, насколько быстро удается «вырвать более глубокие и более живучие корни старых… докапиталистических отношений, наиболее упорных в смысле сопротивления всякой «новизне»1.

Наличие у полуфеодалов-скотоводов горных районов больших земельных угодий (в нарушение советских законов), огромных стад и отар, скрытые мечетные земли обусловливали существование полуфеодальных форм эксплуатации — отработки, издольщины, так называемого «вотталла»2, разного рода повинностей в пользу мечетей, шейхов и пр.

В общественной жизни и в быту чечено-ингушского населения вредную роль играли сохранившиеся в пережиточном виде тайпы, адатские суды (кхел) и старшины (тамады), которые пытались по-своему решать важнейшие вопросы жизни аула, игнорируя советские законы, государственные органы. Давали о себе знать и отголоски былого деления местного населения ка сословия (свободные — уздени, рабы — лаи), подчинение слабых тайпов более сильным, межтайповая борьба, а особенно круговая порука, бесправие женщин и кровная месть.

Одним из наиболее реакционных пережитков прошлого была мусульманская религия. Как отмечалось в резолюции пленума национальной комиссии Северокавказского крайкома ВКП(б), в Чечне особенно сильным было влияние религии и. духовенства и эксплуатация масс духовенством. Здесь насчитывалось 2675 общеаульных и участковых мечетей, 140 духовных школ, 38 шейхов, 850 мулл, несколько тысяч активных участников религиозных сект. Хозяйства шейхов и богатых мулл, которые, по выражению Асланбека Шерипова, были «теми же феодалами, какими были и европейские феодалы», целиком держались на даровом труде верующих. Последние, кроме отработок, должны были делать своим «господам» всевозможные приношения. На содержание духовенства в Чечне крестьяне ежегодно уплачивали до 360 тысяч рублей, в Ингушетии — свыше 44 тысяч рублей, закиат составлял соответственно 216 тысяч и 26 тысяч рублей. Многие горцы прислушивались к проповедям мулл и шейхов, твердивших о том, что Коран запрещает вступать в колхоз.

Как указывал В. И. Ленин, в национальных районах, где были сильны пережитки феодальных или патриархально-родовых отношений, влияние церковников и их сопротивление социалистическим преобразованиям исключительно велико. В этой связи он подчеркивал острую «необходимость борьбы с духовенством и прочими реакционными и средневековыми элементами… с панисламизмом»3.

Враждебным социализму классом являлось кулачество, удельный вес которого на протяжении 1927 — первой половины 1929 года несколько увеличился (в силу специфических трудностей и недостаточно последовательного проведения политики ограничения и вытеснения эксплуататорских элементов), тогда как в целом по СССР абсолютный рост кулачества с 1928 года прекратился. В Чечне к исходу указанного периода удельный вес кулацких хозяйств составлял 6,7% против 6% в 1927 году. В Чечено-Ингушетии всего насчитывалось свыше 4 тысяч кулацких хозяйств. Кулаки по-прежнему держали в своих руках около одной трети сельскохозяйственных орудий и рабочего скота. Это позволяло им эксплуатировать бедноту.

Использование наемного труда имело широкое распространение, но оно очень часто скрывалось под видом «родственной взаимопомощи». Бедняцкие хозяйства, не имевшие необходимых средств производства, вынуждены были прибегать к аренде инвентаря, рабочего скота и нести за это тяжелые отработки. «Урд4 мой требовал больших забот, — рассказывал бедняк А. Висаитов. — Но как может по-хорошему обрабатывать землю безлошадный хозяин? Пришлось отдать землю кулаку. Он давал лошадей и плуг, а работал я. Урожай мы делили на три части. Две части брал кулак Варталаев, одна часть доставалась мне. В лучший урожайный год эта треть составляла лишь 20 пудов. За весну же и лето накапливалось большое количество долгов».

Относительно широкое наступление на патриархально-феодальние пережитки и позиции кулачества началось со второй половины 1929 года. К этому времени земли бывших помещиков окончательно перешли в распоряжение соответствующих аулов. В источниках этого периода перестали встречаться жалобы крестьян на то, что бывшие землевладельцы «не допускали» к своим» угодьям. Усилилось противодействие масс эксплуатации духовенством. Аул Курчалой одним из первых в Чечне решил на общем сходе отдавать закиат не муллам, а крестьянскому обществу взаимопомощи. Его примеру последовали другие селения. Учитывая эти настроения, Чеченский обком ВКП(б) принял постановление о повсеместной передаче закиата крестьянским обществам взаимопомощи (КОВ). Это был удар по экономической основе духовенства.

В борьбе за преодоление патриархально-феодальных пережитков и ослабление кулачества большое значение имело землеустройство, осуществление которого в местных условиях было сопряжено с большими трудностями. Чеченская областная парт-конференция, проходившая в декабре 1928 года, отмечала, что «в Чечне мы не провели земельной реформы: лучшие участки земли находятся в руках кулачества… земельными делами фактически ведает кулачество — кубовые старики». Было принято решение — изъять в течение 1929 года излишки земли у кулаков. Ставилась также задача—ликвидировать землепользование мечетей. Однако вследствие плохой предварительной подготовки, слабости сельского актива и других причин некоторые важные землеустроительные мероприятия в плоскостных районах в период 1929—1932 годов не были осуществлены, а в горной части Чечни план землеустройства вообще остался невыполненным. Это неблагоприятно сказалось на проведении коллективизации.

Партийные организации Чеченской и Ингушской областей прилагали большие усилия, чтобы активизировать бедняков и батраков. Создание групп бедноты, батрацких комитетов, проведение бедняцких конференций — эти и другие формы работы получали все большее распространение. Только в 1928 году в Ингушетии было организовано около 50 групп бедноты, в которых состояло свыше 600 человек. В Чечне к весне 1930 года насчитывалось 68 групп бедноты. Они объединяли 960 крестьян.

Сплочению и активизации деревенской бедноты способствовали бедняцкие конференции. I Чеченская областная конференция бедноты состоялась в июне 1928 года. Резолюция конференции требовала решительного наступления на позиции кулачества, скорейшего проведения землеустройства, очищения сельсоветов и кооперации от чуждых элементов. Особо подчеркивалась важность развертывания колхозного строительства, ускорения подготовки руководящих кадров из числа бедняков и батраков.

Эти вопросы получили дальнейшее развитие на II областной конференции бедноты, которая проходила в конце ноября 1928 года. Свыше 200 делегатов, прибывших со всех округов Чечни, активно обсуждали доклады о ходе выполнения решений предыдущей конференции, хозяйственных мероприятиях в деревне, о перевыборах Советов и др. Участники конференции указывали на необходимость организации новых колхозов, усиления помощи бедноте в приобретении инвентаря и рабочего скота, чтобы избавиться от кулацкой кабалы и др. Конференция призвала бедняков вступать в кооперативы, активно участвовать в общественно-политической жизни аула. Перед руководством области был поставлен ряд вопросов: об изъятии земли у мечетей, а также излишков земли у кулаков, о ликвидации института кубовых стариков, расширении сети КОВ.

Конференции показали известный рост классового самосознания и активности бедноты. Вместе с тем они отразили и слабые стороны работы с беднотой. Значительная часть бедняков еще не освободилась от религиозных пут. Некоторые бедняки, по-прежнему отдавая дань адатам, открыто не выступали против конкретных представителей эксплуататорской верхушки. Тайповые связи распыляли силы бедноты.

Батрачество являлось сравнительно более организованной социальной группой. На страже прав батраков стояли батрацкие комитеты. Их политико-воспитательная деятельность с каждым годом расширялась и усиливалась. Однако в работе с батрачеством, как и с беднотой, имелись существенные недостатки. Около половины батраков (всего их в Чечено-Ингушетии тогда насчитывалось свыше 6 тысяч) не состояло в профсоюзе. Сельские партийные и комсомольские организации, а также Советы мало уделяли внимания батрацким комитетам и бедняцким группам.

Между тем задача дальнейшего сплочения и повышения политической боеспособности батрацко-бедняцких масс аула становилась еще более настоятельной в связи с усилившимся сопротивлением кулачества в период хлебозаготовок 1928—1929 годов. 27 октября 1928 года днем недалеко от хутора Старый Ачхой кулацкая пуля сразила председателя батрацкого комитета Паволоцкого, члена ВКП(б) с 1919 года. Был тяжело ранен и его помощник—19-летний батрак Сербиенко, тоже коммунист. В этом же году кулаки убили председателя Кень-Юртовского сельсовета комсомольца Ю. Дубаева, совершили покушение на секретаря партячейки хутора Давыденко подожгли усадьбу председателя Совета станицы Нестеровской. В аулах Автуры, Беной, Гойты, Шали произошли вооруженные выступления кулаков (декабрь 1929 года). Активизировались кулацкие шайки в Ножай-Юртовском округе. Кое-где кулачеству удалось использовать недовольство отдельных крестьян бюрократическими методами руководства некоторых местных ответственных работников.

Чеченский обком партии принял соответствующие меры по преодолению возникших трудностей. Состоявшиеся в селениях многолюдные собрания гневно заклеймили подлую вылазку кулаков и потребовали их сурового наказания. Показательно, что в это время многие бедняки и середняки обратились с просьбой принять их в ряды партии. В Шалинском округе за короткий срок поступило 165 заявлений, в Урус-Мартановском— 312.

С помощью сельских активистов, колхозников и бывших красных партизан вражеские наскоки были отбиты.

Чеченский облполеводсоюз, объединявший около 30 поселковых товариществ, проводил контрактацию посевов, хлебозаготовки, пропагандировал передовые агротехнические приемы, осуществляя снабжение сельского хозяйства инвентарем и ма-шинами. Только в течение одного года полеводсоюз реализовал, по неполным данным, около 5 тысяч различных сельскохозяйственных орудий на сумму 328 тысяч рублей. По линии союза в 1929 году было также организовано 11 производственных кооперативов.

В систему Чечживотноводсоюза к середине 1930 года входило 9 окружных и 23 поселковых товарищества, объединявших свыше 2 тысяч хозяйств. Животноводческая кооперация обеспечила заметное улучшение зооветеринарного обслуживания скота, строительство предприятий по переработке продуктов животноводства, расширение контрактации скота (было законтрактовано 32,6 тысячи голов).

Как видно, роль кооперации в развитии сельскохозяйственного производства и колхозного движения возросла. Однако ее влияние распространялось главным образом на плоскостные районы.

Несколько оживилась деятельность и окрепла материальная база крестьянских обществ взаимопомощи. Они не только оказывали финансовую и техническую помощь бедняцким и середняцким хозяйствам, но и вовлекали крестьян в колхозы. Так, осенью 1929 года КОВы организовали 8 колхозов в Чечне и 5 в Ингушетии. Однако эти общества (их в обеих областях насчитывалось 55) не охватывали своим влиянием большинства селений. Часть из них фактически бездействовала, особенно если иметь в виду производственное кооперирование крестьянства.

Реализация решений XV съезда партии создавала благоприятные условия для дальнейшего развертывания колхозного движения. Уже к весне 1929 года в плоскостных районах Чечено- Ингушетии насчитывалось 112 колхозов (из них ТОЗов 109), в которые входило 2248 (2,5%) хозяйств. По сравнению с 1927 годом количество колхозов возросло почти в 3 раза, а число крестьянских дворов, объединившихся для коллективного ведения хозяйств, — в 9 раз. Благодаря большой государственной помощи, колхозы смогли успешно завершить важнейшие хозяйственные задачи 1929 года. Некоторые коллективные хозяйства завоевали широкую известность своими достижениями, демонстрируя тем самым перед единоличниками преимущества кооперации.

Одним из лучших в Чечне по праву считался староюртовский колхоз «Заря» Надтеречного округа, организованный в мае 1926 года. Ему было отведено 400 гектаров угодий. ТОЗ приобрел с помощью государства 3 трактора, 2 молотилки, 2 сноповязалки и другие машины. Хорошо прошла в колхозе весенняя посевная кампания 1929 года, при этом колхоз оказал помощь более слабым соседям, а также малоимущим единоличникам. Председатель Нинциев, в прошлом середняк, рассказывал: «На собственном опыте я убедился, что вне колхоза жить нельзя. Единоличники из-за недорода остались почти без зерна, а наши колхозные поля, находящиеся рядом с индивидуальными, дали неплохой урожай. Рассчитались с государством, выдали заработанное колхозникам, и на семена осталось».

Ни ожесточенное сопротивление классового врага, ни трудности не могли остановить колхозное движение —оно неуклонно нарастало. Известная стихийность, присущая ему до 1928 года, уступила место плановому началу. Летом и осенью 1929 года в колхозы вошло свыше 3 тысяч крестьянских хозяйств. Чечено- Ингушетия приблизилась к этапу массового колхозного строительства.

Ведущая роль в создании необходимых предпосылок для массовой коллективизации принадлежала рабочему классу. Рабочие Грозного усилили шефскую помощь деревне. В содержании и формах шефской работы появилось много нового, особенно начиная с 1929 года. Если прежде для шефской деятельности характерным было культпросвещение, то теперь в ней главное место заняла производственная и организаторская помощь, политическая агитация и пропаганда.

С осени шефское движение приобрело массовый характер: в деревню двинулись сотни грозненцев, среди которых были и рабочие — чеченцы и ингуши. К весне 1930 года в сельские районы Чечено-Ингушетии из Грозного было направлено 59 рабочих-двадцатипятитысячников. В их числе были И. М. Аганесян, А. Батыров, Г. С. Гузий, А. В. Калинин, Н. С. Маренков, К. Ф. Селицкий и др. Профсоюзы Чеченской и Ингушской областей командировали в села 245 бригад (около 1,5 тысячи человек).

Рабочие бригады и двадцатипятитысячники организовали 52 колхоза, приобрели и передали колхозам 10 тракторов, 22 плуга, 18 борон, 5 сеялок, 1 сортировку и др. На проведение коллективизации и посевной кампании среди рабочих было собрано свыше 43 тысяч рублей. Рабочие отремонтировали 19 тракторов, 1273 плуга, 15 сеялок, 2 молотилки и много других орудий, вспахали и засеяли 995 гектаров, а также оборудовали 33 радиоточки, 20 красных уголков, 4 избы-читальни, привезли большое количество книг и газет.

Это далеко не полный перечень славных дел трудящихся города. Выполненная работа превзошла по своим масштабам и объему все, что было сделано в течение двух предшествующих лет. Она, кроме того, поднялась на более высокую ступень и в организационном отношении (создание комиссий по координации деятельности рабочих бригад в округах, организация специальных курсов для тех, кто направлялся в деревню и др.). Эта бескорыстная помощь способствовала укреплению союза рабочего класса и крестьянства, упрочению дружбы народов.

Таким образом, в 1927—1930 годах в плоскостной Чечено-Ингушетии были созданы определенные материально-технические и общественно-политические предпосылки, необходимые для перехода к массовому колхозному строительству.

Осенью 1929 года в основных зерновых районах страны началась массовая коллективизация, которая вскоре стала перерастать в сплошную. Заметно усилилось колхозное движение и в Чечено-Ингушетии, но оно еще не было массовым: в это время колхозы объединяли лишь около 7% хозяйств, преимущественно бедняцких.

Учитывая непрерывный рост колхозного движения, Чеченский и Ингушский обкомы ВКП(б) наметили соответствующие мероприятия по его дальнейшему развертыванию.

В это время классовая борьба в ауле приняла чрезвычайно острый характер. “Если в предшествующие годы кулачество направляло основной удар против землеустройства, повышенного налогообложения хлебозаготовок, то теперь оно с наибольшим ожесточением ополчилось против колхозов. Эксплуататорская верхушка хорошо понимала, что именно с этой стороны ей грозит смертельная опасность. Особенно коварно использовали враждебные элементы ошибки и перегибы, допущенные в колхозном строительстве. Кулаки всячески пытались опорочить колхозы, распускали о них грязные слухи, стремились сыграть на частнособственнических настроениях крестьян, чтобы подорвать материальную базу коллективных хозяйств. И им на время удавалась подчинить своему влиянию некоторую часть середняков и бедняков. В результате кулацкой агитации зимой 1930 года начался массовый убой скота. Его количество сократилось к началу 1931 года почти на 300 тысяч голов. Под воздействием призывов кулаков и при их непосредственном участии было разбазарено и расхищено имущество многих колхозов.

Эксплуататорские элементы прибегали к террору против партийных и советских работников, активных членов общественных организаций, передовых колхозников. От руки классового врага погибли секретарь Ингушского обкома ВКП(б) И. М. Черноглаз, секретари партячеек Сулейманов и Рябов, работники крайкома партии Воронов, И. Жуковский, активистка Л. Цечоева, заместитель председателя Ахки-Юртовского сельсовета X. Оздоева и др.

В торах активизировались бандитские шайки. Кулаки Чеберлоевского округа весной 1930 года подняли антисоветское восстание. Их главарь «имам» Сейпуддин (Саадуев) призывал: «Надо пойти войной на неверных, победить их», причем он заверял, что из Турции придет помощь. Вооруженные кулацкие шайки совершали нападения на колхозы, грабили их, убивали сельских активистов. Поджоги, провокации, угрозы — все было пущено в ход, чтобы помешать социалистическому переустройству аула. Когда бедняки и батраки селения Асланбековского Ц. Губажев, Н. Осуев, X. Осаков, А. Богатырев, А. Гезиханов и М. Хасаев создавали колхоз, они слышали злобные угрозы со стороны кулаков-односельчан. Н. Осуев рассказывал: «Опасно было ходить в одиночку. За каждым углом подстерегала кулацкая пуля». Вредные тайповые традиции не только затрудняли ликвидацию кулацкого бандитизма, но и служили для него питательной почвой.

Кулаки и муллы в купе с буржуазными националистами распространяли злобные вымыслы о том, что колхозы — это хитроумный маневр, рассчитанный на ограбление и порабощение горцев, что ислам запретят и введут христианство. Характерно, что именно в это время наблюдается расширение сети нелегальных духовных школ. В свою очередь недобитые кулацкие элементы в станицах, бывшие белогвардейцы и прочие враги вместе с попами стремились возбудить у казаков ненависть против ингушей и чеченцев. Положение усложнялось тем, что перегибы вызывали недовольство трудящегося крестьянства, особенно той части, которая непосредственно пострадала от них. Но, несмотря на трудности, атаки классового врага были отражены.

В первой половине 1930 года прошли областные и окружные конференции рабочих, батраков, бедняков и середняков. Эти массовые собрания гневно заклеймили враждебные вылазки кулачества и выразили полную поддержку Советскому правительству. «Власть Советов — наша рабоче-крестьянская власть»,— заявил активный участник гражданской войны Хату Давлиев. Он сказал далее, что если понадобится, все бывшие партизаны возьмутся за оружие, чтобы ликвидировать бандитизм. Делегаты конференции Шатоевского округа приняли следующую резолюцию: «Обещаем Коммунистической партии и правительству в ближайшие же дни стереть бандитизм с наших красных гор». И действительно, многие горцы активно включились в борьбу против бандитских шаек. Попытка кулачества уничтожить колхозы встретила решительный отпор.

Несмотря на ожесточенное сопротивление кулачества, духовенства и других враждебных элементов, колхозы устояли, показав тем самым свою жизнеспособность.

Под влиянием первых успехов коллективных хозяйств и благодаря широкой разъяснительной работе уже с лета 1930 года в плоскостной зоне Чечено-Ингушетии наметилось оживление колхозного движения. Только в Чеченской области за второе полугодие 1930 года в колхозы вступило около 6 тысяч семей, то есть в полтора раза больше, чем за 7 месяцев предшествующего года. К середине осени уровень коллективизации здесь достиг 20%. В Петропавловском и Сунженском округах, где преобладало русское население, наметилось перерастание [Массовой коллективизации в сплошную.

К концу 1930 года колхозное строительство в плоскостных районах Чечено-Ингушетии приняло массовый характер. На 1 июня 1931 года в целом но Чечне было коллективизировано более 32% бедняцких и середняцких хозяйств, а в равнинных районах — примерно 50%. В Ингушетии колхозы охватывали свыше 23% дворов. По сравнению с 1930 годом колхозный сектор не только значительно расширился, но во многих отношениях окреп. Если в мае 1930 года на один колхоз в среднем приходилось 46 крестьянских хозяйств, то к июню 1931 года — уже 61 хозяйство.

Весьма показательным является увеличение удельного веса середняков в составе колхозников. К лету 1931 года колхозы объединяли примерно 20% всех середняцких хозяйств области против 3% на соответствующий период предыдущего года. Колхозы стали крупнее и по размерам земельных угодий. Так, в конце 1929 года на один колхоз в Чечне в среднем приходилось 103 гектара пашни и в Ингушетии — 42 гектара, а летом 1931 года соответственно — 246 ,и 230 гектаров. Все это свидетельствовало об успехах колхозного строительства.

Повысилась обеспеченность колхозов тягловой силой: в 1929 году один колхоз в среднем имел 10 рабочих лошадей, а в 1931 году — 23. Коллективное хозяйство все более раскрывало свои преимущества. Об этом, в частности, говорит тот факт, что на одну колхозную семью в Ингушской области в среднем приходилось 607 рублей валового дохода, тогда как в хозяйстве единоличника производилось продукции только на 400 рублей.

Советское государство оказало значительную помощь Чечено-Ингушетии в осуществлении социалистических преобразований, укреплении материально-технической базы сельского хозяйства. Совнарком РСФСР принял постановление о Чечне, которое предусматривало усиление финансирования колхозного строительства, создание новых МТС и совхозов, улучшение подготовки кадров и др.

В 1932 году область имела уже 6 МТС, в которых насчитывалось 145 тракторов. Двумя МТС располагала Ингушетия. Всего за пятилетие Чечне было выделено 570 тракторов, 26 комбайнов, 707 сеялок, 460 тракторных плутов, 210 культиваторов и много другой техники. Машинно-тракторные станции обслуживали свыше 2/3 колхозов. С помощью техники МТС было обработано 83% посевных площадей коллективных хозяйств. Расширилась сеть совхозов. В обеих областях имелось 16 совхозов, которым принадлежало до 159 тысяч гектаров земли, около 400 тракторов, большое количество других машин и прицепных орудий.

В соответствии с постановлением СНК РСФСР в колхозах развернулось строительство животноводческих помещений, силосных и других сооружений. Область получила большое количество племенного скота. Для подготовки специалистов был открыт новый сельскохозяйственный техникум. Через систему курсов только в 1931 поду было подготовлено 142 председателя колхоза, 190 бригадиров, 98 счетоводов и др. Но колхозных кадров все еще не хватало.

Дальнейший подъем промышленности Чечено-Ингушетии и связанный с ним рост рабочего класса явились важнейшей предпосылкой для развертывания .колхозного строительства. В Чеченской области на протяжении 1930—1931 годов около 4 тысяч рабочих приняло непосредственное участие в проведении важнейших хозяйственно-политических кампаний в деревне. Рабочие помогли организовать более 300 колхозов, отремонтировали почти 10 тысяч различных земледельческих орудий, создали свыше 200 культурно-бытовых учреждений. Профсоюзы направили «а постоянную работу в деревню 230 человек, организовали курсы для 320 работников.

По мере развертывания коллективизации классовая борьба в ауле принимала все более ожесточенный характер. Враждебные элементы усиливали террор против представителей власти, общественных организаций, активных колхозников. В 1931—1933 годах в Чечне кулаками было совершено 69 террористических актов. Пуля врага оборвала жизнь М. Кундухова — заведующего отделом агитации и пропаганды, члена бюро Чеченского обкома партии, М. Мальсагова — секретаря партячейки ингушского селения Базоркино, А. Сайханова — заведующего Чеченским облоно, М. Цанцаева — секретаря партячейки селения Цацан-Юрт и многих других работников. Весной 1932 года произошло кулацкое восстание в Ножай-Юртовском округе. Это было последнее крупное вооруженное выступление классового врага, которому удалось на некоторое время привлечь на свою сторону определенную часть крестьян. В его ликвидации большую роль сыграли местные активисты, бывшие красные партизаны.

В результате разгрома мятежников кулачеству был нанесен удар, который значительно ослабил его. Удельный вес эксплуататорской верхушки аула сократился по сравнению с 1929 годом в 3 раза. Экономика оставшихся кулацких хозяйств была сильно подорвана. Петропавловский и Сунженский округа завершили экспроприацию кулаков. Приближалась к разрешению этой задачи плоскостная Ингушетия.

К концу декабря 1932 года в плоскостных районах Чечено- Ингушетии колхозы объединяли 46,5% крестьянских дворов. Многие колхозы к этому времени заметно окрепли.

Таковы были итоги колхозного строительства в Чечено-Ингушетии к исходу первой пятилетки. Главное состояло в том, что колхозное движение в плоскостных районах приобрело массовый характер. На основе достигнутого развертывалась дальнейшая работа по завершению коллективизации и укреплению, колхозов.

Примечания:
1 В. И. Ленин. О продовольственном налоге. Полн. собр. соч. Т. 43, стр. 227.

2 Вотталла (чеч.) — договор о передаче скота в аренду на определенный срок с условием уплаты процентов (за счет части приплода и продуктов животноводства).

3 В. И. Ленин. Тезисы ко II конгрессу Коммунистического Интернационала. Поли. собр. соч. Т. 41, стр. 166.

4 Урд (чеч.) — мера пахотной земли (около 0,75 гектара).

Источник:
Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. Т.II. Грозный, 1967. Стр. 142 – 156.

Google Buzz Vkontakte Facebook Twitter Мой мир Livejournal SEO Community Ваау! News2.ru Korica SMI2 Google Bookmarks Digg I.ua Закладки Yandex Linkstore Myscoop Ru-marks Webmarks Ruspace Web-zakladka Zakladok.net Reddit delicious Technorati Slashdot Yahoo My Web БобрДобр.ru Memori.ru МоёМесто.ru Mister Wong

Комментарии

Оставьте свой отзыв!