Политическая обстановка Чечено-Ингушетии в 30-х годах XIX века

Политическим выражением агрессивного союза мусульманских сектантов и бяччи стала идея «газавата» (священной войны с неверными); впервые провозглашенная дагестанским муллой Магомедом из селения Яраги. «Его духовная деятельность разворачивалась в тот период, когда в социальной жизни «вольных» обществ Дагестана экспансия продолжала занимать ведущее место и появилась настоятельная потребность в. утверждении новых норм права (шариат), способных полнее отвечать интересам складывавшейся собственности». (Блиев М. М. Кавказская война: социальные истоки и сущность. // История СССР. 1983. № 2. С. 62.)

Сам Магомед, Ярагинский свою программу кратко излагал так: «Кто считает себя мусульманином, для того первое дело газават и потом исполнение шариата». В селении Яраги последователи муллы Магомеда ходили по улицам с деревянными шашками и, ударяя ими об землю, кричали в сторону” России: «Мусульмане газават, газават!» Как справедливо подчеркивает М. М. Блиев, «эта идея, пока выраженная символами — деревянными шашкам, рождалась вовсе не самодержавной политикой России. Горный Дагестан, где формировался мюридизм, оставался свободным от царской администрации, войск, налоговой системы и даже каких-либо повинностей». (Блиев М. М. Указ. соч. С. 62.)

В 1826 году движение газавата было возглавлено фанатичным: религиозным деятелем Гази-Магомедом. Выступая якобы за «чистоту ислама», он начал планомерное уничтожение пророссийск» настроенных деятелей, в том числе и феодальных владетелей. Необходимо: отметить, что первоначально Гази-Магомед рассчитывал на присоединение части феодалов к своему движению. С этой целью он вступил в переговоры с семьей аварских ханов, но в конце 1829 года ханша Паху-Бике отказала Гази-Магомеду в присоединении к газавату. Однако пропаганда его, тем не менее, стала, находить питательную почву в среде горского крестьянства, которое с восторгом принимало лозунги «аскетизма» и «уравнения». Гневные «филиппики» имама в адрес феодальных владетелей, сохранявших преданность России, неизбежно встречали сочувствие одобрение у крестьян, в полной мере испытывавших на себе гнет феодалов. Приверженность аварского правящего дома и; других владетелей российской ориентации неизбежно содействовала становлению антироссийских настроений в крестьянских массах.

Именно в этой обстановке, когда движение Гази-Магомеда получило поддержку со стороны части горцев, а в Закавказье сохранялась военная напряженность, к имаму Гази-Магомеду стали присоединяться даже представители штатного духовенства. В преддверии объявленного на январь 1830 года съезда дагестанского духовенства (на котором должен был решиться вопрос дальнейших взаимоотношений с Россией), единственная организованная сила в горной зоне — «братство» Гази-Магомеда — начала широкую волну убийств и арестов духовных лиц, «стариков» и знатных горцев, не хотевших разрыва с Россией. Подобная «селекция», проведенная Гази-Магомедом; обеспечила ему полную-поддержку духовенства на съезде в селении Гимры, которое выступило за войну с Россией. Военные действия, начатые Гази-Магомедом в 1830 году, совпали по времени со страшным землетрясением и эпидемией чумы, что усилило тягу к его учению со стороны фанатично преданных исламу горцев.

Однако с первых шагов Гази-Магомед столкнулся с нежеланием целого ряда обществ горного Дагестана воевать с Россией. Уже 5 февраля 1830 года он совершает карательную экспедицию против жителей селений Ирганай и Казатлы, а затем вступает в Аварию. Здесь 12 февраля он совершает попытку штурмом овладеть столицей Аварии Хунзахом, но после сокрушительного поражения вынужден бежать.

Гази-Магомед активно распространял свою деятельность и на территорию Чечни. Причем здесь, как и в Дагестане, широко применялся террор. Сторонники газавата, в Чечне начали физическое истребление представителей официального духовенства и политических деятелей, боровшихся за сохранение русско-вайнахского государственного единства. В 1830 году в схватке с мюридами был убит старший кадий Ауха Дукай; пал в результате обострения местной обстановки Бейбулат Таймиев, который к этому времени прочно стоял на пророссийских позициях и о котором русский военный историк тех лет писал: «В годы движения имама Кази-Муллы (Гази-Магомеда) мы могли положиться на аул Бейбулата, который оставался нашим большим приятелем».

А всего к середине 30-х годов около ста политических деятелей, кадиев и мулл Северного Дагестана и Чечни, придерживавшихся российской ориентации, находились в мюридских тюрьмах. Особую активность в Чечне развил сторонник газавата шейх Ташу-Хаджи, который и сам был не прочь стать имамом Чечни и Дагестана. Новоявленный шейх выдвинул следующие требования населению Чечни:

«… а) считать посылаемых мусульманами на воспитание к неверным (т. е. к русским) детей доказательством великого, злоупотребления, в чистую веру (т. е. в ислам) вводимого, ибо они (дети), увлекаемые повинностью и великолепием неверных, делаются и сами им подобными;

б) обращать свои тяжбы только в шариатское разбирательство;

в) остерегаться горячительных напитков;

г) покрывать лица женщин и не иметь сообщения мужчинам с женщинами;

д) не собираться мужчинам и женщинам вместе на базаре;

ж) отменить всякие увеселения и игры с женщинами;

з) запретить всякие обряды, оскорбительные для шариата; и) не иметь плача по умершим». В заключении объявленной мюридской программы говорилось, что мусульман, не выполнивших эти требования, «никакие молитвы не спасут от мучительства, а имения их и кровь всякому брать дозволительно». (Умаров С. Ц. Эволюция основных течений ислама… С. 10.)

Ташу-Хаджи благословил убийства и грабежи, «стал принуждать жителей слабых чеченских и ичкерийских аулов пристать к нему». Однако поползновения шейха встречали вооружённый отпор со стороны чеченцев. Народное ополчение чеченских селений Шали, Большие и Малые Атаги, Чахкири в кратчайший срок разогнало трехтысячное мюридское воинство шейха Ташу-Хаджи.

После безуспешного направления в Чечню ревностных сторонников газавата шейхов Абдуллы, Аржи-Енджи, мулл Каяки и Крымхана Гази-Магомед сам прибыл в Чечню, где объявил местному населению ультиматум: «Если вы иметь будете доверие к христианам, тогда мы со всех сторон окружим вас нашими войсками. Если вы будете упорствовать на своем, мы не оставим, чтобы не выгнать вас из ваших земель». Посещение Чечни сопровождалось заранее подготовленным спектаклем — по имаму было произведено несколько холостых выстрелов, не причинивших ему никакого вреда. Этот эпизод в устах мюридов дополнялся массой фантастических деталей, которые опьяняюще действовали на легковозбудимые массы горских крестьян. Кроме того, 10 августа 1832 года Гази-Магомед во исполнение своего ультиматума вторгся в Чечню с двухтысячным отрядом и сжег качкалыковские селения. Все возрастающий размах антиправительственной деятельности Гази-Магомеда был пресечен правительственными войсками. Во время кровопролитного штурма селения Гимры имам был убит..

В середине 30-х годов продолжалась активная деятельность шейха Ташу-Хаджи, который по-прежнему продолжал проводить в жизнь кровавую политику газавата. В июне 1835 года неугомонный шейх снова вторгся в Чечню, предварительно совершив карательный рейд по кумыкским аулам. Однако жители селения Балан-Су в очередной раз разгромили его отряд. 15 июня уже большинство вайнахских ауховских аулов поднялись против Ташу-Хаджи: «Ауховцы тоже… собрались из многих деревень и пошли… с тем, чтобы решительно отказать не только свободный пропуск ему через свои земли, но и заявить о том, что они всеми силами будут стараться вредить ему во всех его предприятиях и не до пустят даже к границам своим». В этот период к воинственным мюридам обратился авторитетный в Чечне Мустафа Герменчукский, который советовал им «прекратить вредную агитацию к возмущению, предоставив на волю каждого жить в покорности российскому правительству».

В конечном счете жестокие карательные походы Гази-Магомеда и его сторонников оттолкнули от «газаватского» движения широкие массы горцев. Популярность мюридизма продолжала падать и в период правления следующего имама — Гамзат-бека, который захватил аварский престол и фактически из имама превратился в хана.

События 30-х годов XIX века показали, что основная масса вайнахского населения (Большая, Малая и Надтеречная Чечня, Карабулак, Ингушетия) в условиях разгула мюридского террора оставались верными России. Базой же для насаждения мюридского движения являлись некоторые районы юго-восточной Чечни, тогда как близкие к Грузии высокогорные районы верховий Аргуна (Малхиста, Майста) были равнодушными к антироссийской пропаганде.

Источник:
История добровольного вхождения чеченцев и ингушей в состав России и его прогрессивные последствия (материалы к изучению на уроках истории в средних школах). — Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1988. — 58 с.
стр. 38 – 41.