Добровольное вхождение чеченцев в состав России в 1781 году.

Большую роль в деле официального закрепления российского подданства у чеченцев сыграло и то, что в 1779 году на должность кизлярского коменданта был назначен: А. М. Куроедов — человек прогрессивных по тем временам убеждений, дальновидный политик. При его участии и в результате длительных активных переговоров в русле преодоления груза накопившихся в предшествующие годы противоречий были разработаны документы, которые обозначили государственное оформление российского подданства чеченцев после исхода бурных событий 70-х годов XVIII века.

21 января 1781 года старшины чечен-аульских и аджи-аульских селений, двух крупнейших и важнейших обществ Чечни, подписали официальные тексты присяги и договора, в которых впервые Достаточно полно и многосторонне были сформулированы принципы принятия чеченскими сельскими общинами подданства России. Причем новые положения распространялись не только на общины Чечен-Аула и Аджи-Аула, но и на те чеченские территории, которые уже находились в составе России к 70-м годам. Договор 21 января 1781 года имел особое и знаменательное значение: он урегулировал назревшие вопросы, жизненно важные для этнополитического объединения чеченских обществ, складывавшегося вокруг ведущих сельских общин крупнейших плоскостных селений Чечен-Аул и Аджи-Аул.

Академик И. А. Гюльденштедт, внимательно изучивший территорию Чечено-Ингушетии, называл «деревни» Чечен и Аджи-Аул самыми многочисленными и большими, а по поводу «округа Чечен» замечал, что он «нарочито обширен и под названием его обитателей чеченцев часто разумеют весь народ». В другом месте своего труда, характеризуя своеобразие языка вайнахов, ученый вновь отметил, что «чеченский язык обыкновенно так называется по одному из главнейших округов». Вводимое ученым понятие «округ» для этого района подчеркивает его отличие от бытовавших в то время сельских общин, показывает, что округ Чечен олицетворял рождающееся этническое самосознание передовых слоев Чечни, играл роль постоянно крепнущего политического и идейного центра.

Договор 21 января 1781 года увенчал цепь предшествующих прошений и присяг и попыток выработки обобщающих документов «о российском подданстве (типа тех, по которым вошли в состав России карабулаки и ингуши). Он подвел определенный итог долгой традиции дружественных в целом, взаимозаинтересованных русско-чечено-ингушских связей и открыл новые важные Перспективы. .Подписание документов в 1781 году было воспринято вайнахами как общее регулирование русско-чеченских отношений в условиях добровольного вхождения в состав России. В там же месяце длительную поездку из Моздока в Кизляр, вдоль гор Чечено-Ингушетии, совершил российский офицер Л. Штедер, «ставивший подробный дневник своего путешествия. Эта поездка, протекавшая по законам дружелюбия, послужила еще одним доказательством реального русско-вайнахского «совместничества». Мирно общаясь с равнинными вайнахами, Л. Штедер писал: «Жители этих мест сохраняют (с живущими в горах) фамильную связь, поддерживая с ними дружбу…»

Поэтому в течение 1781 года наблюдается целая серия документов, адресуемых российским властям практически всеми сколько-нибудь значимыми обществами Большой и Малой Чечни. Чахкиринский «владелец» Алихан Нурмаматов, ходатайствуя от имени «народа» в марте 1781 года о разрешении поселиться двумстам дворам его односельчан «на эту сторону реки Сунжи, ниже урочища Кулары, где живут гехинцы», обращался к авторитету Арсланбека Айдемирова, сыгравшего столь важную роль в, оформлении договора 1781 года. А доношение, поданное от него, составлено па образцу договора чеченаульцев и аджиаульцев.

Казанский татарин Исак Зейтов, бывший приставом у гехинцев и алдынцев, сообщал, что еще «до трехсот дворов.т. вступили в подданство», а присяга вновь принятых также была составлена по чечен-аульскому образцу. Известна присяга, подписанная тогда же четырьмя гехинскими старшинами (Кумчелеем, Казием, Ачеком и Цуриком), о возобновлении подданства России. В ней также идет речь об урегулировании прежних конфликтов и о совместных обязательствах по поддержанию добрососедства с народами земель «принадлежащих всероссийской державе».

Вскоре и шесть главных герменчуковских старшин, через того же Арсланбека. Айдемирова и заручившись его поддержкой, обратились к кизлярскому коменданту с просьбой о принятии их в «вечное подданство», причем просьба эта также была составлена по образцу договора 21 января. Поздней осенью 1781 года в Кизляр прибыла делегация из 20 старшин крупного чеченского Качкалыковского общества. В поданной ими петиции содержалось ходатайство перед «нашим правителем и начальником крепости Кизляр» о справедливом решении претензий чеченцев к соседним «бекам» — владельцам, требующим от качкалыковцев чрезмерную подать. Явно ориентируясь на статью чечен-аульского договора, в которой специально оговаривалось право кизлярского коменданта окончательно решать подобные споры, качкалыковцы заявляли «Что ты нам скажешь от нашего великого правителя, тому мы № подчинимся».

В течение 1781 года практически все население равнинной и-предгорной Чечни присягнуло в подданстве России, Этот процесс: получил широкий хотя и не во всем однозначный, резонанс. Отдельные шовинистически настроенные представители реакционной, прослойки царской администрации (например, командующий войсками на моздокской линии генерал-майор Ф. Фабрициан) подвергли коменданта Куроедова резкой критике и осуждению, попытались сорвать предпринятые им действия. Представитель консервативной части российской администрации Ф. Фабрициан был организатором и убежденным сторонником репрессий, он с презрением и открытой враждебностью относился к горцам, не желая: вникнуть в специфику их бытия и общественного строя. Поэтому комендант Куроедов, подготовив подписание акта 21 января 1781 года, не поставил об этом в. известность генерал-майора Ф. Фабрициана, что и вызвало с его стороны ожесточенные нападки.

Однако центральные государственные власти вопреки недальновидным бюрократам одобрили действия кизлярского коменданта, получившие даже некоторое международное признание. Так, в июле 1781 года, когда особенно развернулись нападки Ф. Фабрициана на А, М. Куроедова, влиятельный союзник России грузинский царь Ираклий II в письме к тому же Ф. Фабрициану сообщал о своей осведомленности о том, что чеченцы и ингуши отныне подвластны России, а «тамошнего края комендант» пользуется высоким авторитетом среди горцев, вступивших в российское подданство.

В этот период не дремали и силы, враждебные прочному русско-вайнахскому единству. Резко усилили антироссийскую агитацию султанская Турция и часть местных исламских «авторитетов». Патриархально-феодальная вольница горских обществ (особенно некоторые их вожаки) трудно мирилась с неизбежными, ограничениями действий в рамках единого государственного строя. Традиции подогреваемых социальной верхушкой набегов «удальцов» и конфликтов между казаками и кавказцами, а также и внутри последних, питали ростки недружественности. (Приязни добрые плоды. Грозный, 1987. С. .18.)

Но последовательная деятельность кизлярских комендантов Ступишина, Неймича, Куроедова, соответствовавшая настроениям и чаяниям вайнахов, привела к тому, что в 1781 году все основные сельские общины нашего края вошли в состав России. Это оценивалось с тех пор как очевидная реальность, однозначному восприятию которой современниками лишь в определенной мере мешала сохраняющаяся «независимость» части наиболее высокогорных, удаленных от берегов Терека и изолированных в глубине ущелий чеченских и ингушских обществ.

Источник:
История добровольного вхождения чеченцев и ингушей в состав России и его прогрессивные последствия (материалы к изучению на уроках истории в средних школах). — Грозный: Чечено-Ингушское книжное издательство, 1988. — 58 с.
стр. 29 – 31.